Французский композитор, мультиинструменталист Жан-Мишель Жарр – человек очень известный. Он один из пионеров электронной музыки, играющий в основном на синтезаторах, автор и постановщик грандиозных музыкально-световых шоу.
24 августа ему исполнится 60 лет. Этой дате мы посвящаем интервью на сайте «Знаменитости». Разговор начался со знаменитого альбома Oxygene, который отец электронной музыки значительно обновил.
– Ваш альбом Oxygene аж 1976 года выпуска до сих пор популярен у московских таксистов и не только у них. Но вам-то зачем теребить прошлое? Новое – хорошо забытое старое?
– Oxygene нельзя назвать старым проектом. Я сочинял и записывал его с особенными чувствами, а 30 лет спустя счёл нужным переиздать с учётом современных технических возможностей звукозаписи – пришло время. В этот раз я намеренно использовал только старые инструменты, с помощью которых делали музыку ещё в 70-х годах, поскольку даже с технологиями, которые есть сегодня, мы всё равно не добились бы абсолютного сходства со звуками старых синтезаторов. Этот диск – архаичные инструменты плюс новые компьютерные возможности. А ещё все треки, записанные на диске, сопровождаются трёхмерным музыкальным видео.
– Надеетесь в очередной раз попасть в Книгу рекордов Гиннесса?
– Вот уж никогда не стремился ставить какие-либо рекорды. Просто люблю экспериментировать, выдумывать интересные вещи. Я не считаю себя приверженцем только электронной музыки, сочиняю совершенно разные композиции. А в Книгу Гиннесса я вообще попал случайно: первый раз в 1979 году за концерт на площади Согласия в Париже, который собрал около миллиона человек. В другой раз – в 1983 году за самый дорогой музыкальный альбом. В третий – за концерт в Хьюстоне, который пришли посмотреть 1 миллион 340 тысяч человек. Ну, в четвёртый раз в Книгу попал концерт в Москве, на Воробьёвых горах. Здесь в 1997 году присутствовали, по неофициальным данным, около 3,5 млн человек.
– То есть для вас не важно выделиться?
– Очень важно. Иначе я не был бы Жан-Мишелем Жарром.
– Ваша музыка – из разряда «Вечное». Как наркотик: чем больше слушаешь, тем больше хочется…
– Зачастую современная электронная музыка создаётся под наркотиками, но иногда сама может быть наркотиком, на который однажды подсаживаешься – и уже до конца жизни. Музыка – это ведь настроение. Я не зря выбираю для концертов разные необычные площадки – портовые доки Лондона, Мексика во время солнечного затмения, египетские пирамиды, фасад МГУ.
– Подсели? А говорят, что вы – музыкант-трудоголик, который может работать вне зависимости от того, явилась муза или нет!
– Раньше я сидел в студии неделями и не мог ничего записать. А потом – бах! – случался всплеск, и за десять минут рождалось сразу несколько мелодий. Тогда я и осознал, что нужно сочинять, только когда есть вдохновение. Кропотливая работа без него – не лучший способ писать хорошую музыку: она должна рождаться всплеском эмоций. Профессиональные навыки, конечно, играют свою роль, с каждым годом я вижу всё больше и больше технических штучек для записи музыки – это всё облегчает дело. Теперь я всё делаю на суперкомпьютерах – пытаюсь с помощью звуков добиться, чтобы люди представили себе образы, картинки. Можно сказать, что показываю в головах людей кино.
– В вашей-то голове какие картинки чаще всего появляются?
– Старые фотографии 20–30-х годов прошлого века. Это потому, наверное, что я люблю русских фотографов – как Родченко, русскую живопись и футуризм начала XX века. Русские, наверное, и сами не знают, что сделали для западной цивилизации в начале прошлого столетия. Иногда мне вообще кажется, что в душе я – русский.
– Французы такое часто говорят. Но тогда вас, должно быть, постоянно тянет в Россию?
– Очень! И на данный момент побывать в России – самое большое желание. И поверьте, это не просто красивые слова. У меня всегда было особое отношение к вашей стране – я, можно сказать, фанат всего русского.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: