«Когда попса хлынула в Советский Союз – он развалился»

Кумиры | Виктор БОРЗЕНКО

– Владимир Сергеевич, многие думают, что музыку к «Шерлоку Холмсу» написал англичанин. А как, по-вашему, что отличает русскую музыку от иностранной?

– Русская культура (в том числе и музыка) не похожа на другие культуры мира, потому что она спасает русского человека от негативных черт русской ментальности – жлобства, пьянства, тления, рабства… Но при этом русская музыка чрезвычайно открыта для мира, чем и обогащает наш национальный характер. Например, к иностранной тематике обращался родоначальник русской музыки Михаил Глинка, Чайковский написал «Итальянское каприччио» и оперу «Орлеанская дева», Римский-Корсаков создал «Шехеразаду» – можно привести ещё десятки примеров, как русские люди через музыку связывались с миром. Изоляционизм – враг культуры…

– Традиция, если не ошибаюсь, сохранилась до наших дней, если вспомнить, например, произведения Гладкова для кино, в которых слышна иностранная стилистика…

– Да, действительно русская музыка в 1970-е годы стала мировым лидером, и наши композиторы превзошли иностранных. Они научились обыгрывать их, играя на «чужом поле». Скажем, Алексей Рыбников в «Буратино» создал блестящий образец итальянской стилистики, Максим Дунаевский в «Трёх мушкетёрах» забил гол французам, Геннадий Гладков в «Бременских музыкантах» взял форму немецкого инструментального музицирования. Но всё же, как и музыка к «Шерлоку Холмсу», – это русская музыка мирового класса.

– А вам не обидно, что для многих композитор Дашкевич – это «тот, который написал музыку к «Шерлоку Холмсу»?

– Нет, совсем не обидно. Ведь люди после просмотра кино, как правило, запоминают песни и значительно реже – мелодии. И если они знают «Шерлока Холмса», то, наверное, это не так уж и плохо.

– Вы ведь пишете и симфонии, оперы, оратории, мюзиклы, которые пользуются успехом. Зачем вам, в таком случае, киномузыка?

– Веками композиторы создавали обратную связь с огромной культурной аудиторией. В ХХ веке авангард эту связь разрушил. Однако связь сохранилась только благодаря кинематографу. Он фактически спас музыку и восстановил обратную связь с массовой аудиторией. В ХХ веке лучшие музыкальные произведения были написаны для кино, а русская киномузыка стала мировым лидером – достаточно назвать имена Шостаковича, Таривердиева, Свиридова, Гаврилина. Кстати, Шостакович был и первым кинокомпозитором, поскольку в юности работал тапёром в немом кино.

– С вами не согласятся композиторы, которые сочиняют поп-музыку. Они ведь считают, что истинную «связь с народом» дают именно их произведения…

– Видите ли, в чём дело. Музыка – это динамичный способ управлять человеком, воздействуя на его мозг. Чтоб усыпить ребёнка, мать поёт колыбельную. Чтобы заставить человека воевать, духовой оркестр играет марш. Особую роль здесь играет формат произведения: крупный формат – эпос, фольклор, классика – рождает личность. Малый формат – попса, клип, комикс – порождает маленького человека. Музыка создаёт модели мышления. У личности работает огромное пространство мозга, а у маленького человека – крошечное. Не случайно Шерлок Холмс и Эйнштейн играли на скрипке… Классическая музыка развивает мозг – вплоть до того, что появляются гении, творческие натуры, изобретатели, великие физики. Большой формат крайне необходим для русского человека, который в детстве уже привыкает к огромному территориальному размаху нашей страны. Наш территориальный формат в 50 раз больше, чем у бельгийца, в 20 раз больше, чем у индуса, и в 10 раз больше, чем у китайца. Попса – это конвейер, производящий маргиналов. Она просто клипирует мышление, настраивает мозг человека на выживание в бомжатнике. Это хорошо для объединённой Европы, но чрезвычайно опасно для России. Когда попса бурным потоком хлынула в СССР – он попросту развалился. Душа россиянина не вмещала огромного пространства страны.

– Вы думаете, что эти вещи связаны напрямую?

– Я убеждён в этом. Попса – как компьютерный вирус. Она разрушает ассоциативные связи между нейронами, которые и создают масштаб личности. Что такое распад страны? Это революция. Но распад СССР не был вызван революцией, войной, глобальными потрясениями. Причины нужно искать в головах людей. Страна распадается, когда формат мышления граждан не соответствует территориальному формату страны. Вот почему России нужна музыка большого формата, а не попса. Но у нас, к сожалению, эпоха попсы уже наступила.

– На ваш взгляд, какие негативные процессы в связи с этим происходят в обществе?

– Например, ведущие журналы мира, кроме изданий нашей страны, написали обращение об опасности глобального потепления, поскольку потепление приведёт к гибели человечества. Если не остановить работу целого ряда химических предприятий, не защищать повсеместно экологию, то половина населения останется без пищи, без воды, половина земель будет затоплена. И за остатки воды разразится, безусловно, ядерная война. То, что русские исследователи, это вообще не заметили, говорит о том, что воображение у нас не работает. Музыка большого формата заставляет работать весь мозг, создавая особую модель мышления – воображение. А под воздействием попсы русский человек потерял воображение и не может представить неминуемую гибель собственной семьи. Почему человек так любит деньги? Потому что их можно потрогать. Но он не может потрогать прогноз, справедливость, он не может потрогать совесть. И вот здесь происходят страшные вещи, если у человека не работает воображение, значит, для него совести не существует – его мозг в этом формате не работает. И я считаю, что попса прямо и непосредственно в этом виновата…

– Но ведь не бывает, чтобы культура складывалась только из великих произведений и жила без попсы. Высокое невозможно без низкого. Вспомните популярную музыку советских времён…

– Советскую музыку с нынешней попсой сравнивать я бы не стал. Да, в советское время популярная музыка была, но она выполняла соцзаказ на создание человека-винтика, и это была принципиально другая музыка, ведь для войны маленький человек не подходит. Он не может погибнуть за Родину. Я помню, как в детстве (это были сталинские времена) услышал по радио Седьмую симфонию Шостаковича, которая продолжалась 70 минут. И это было для меня одно из сильнейших музыкальных впечатлений, хотя ведь, по сути, Шостакович, переданный по радио, – это уличная музыка. И все мальчишки, с которыми я гулял во дворе, напевали тему нашествия из этой симфонии – такое впечатление произвёл на всех Шостакович. Или я помню, как в годы войны возле единственной на всю Москву уличной радиоточки собирались толпы людей и три с половиной часа слушали оперу Чайковского «Пиковая дама».

– То есть музыка воспринималась как защитник страны?

– Совершенно верно. Она активно работала. И это очень важно для истории нашего государства, потому что именно такая музыка создаёт масштаб личности. И создаёт тот масштаб, после которого солдаты начинают чувствовать себя не просто винтиками, а они готовы совершать подвиги и отдавать свою жизнь. Повторюсь, что при малоформатном мышлении это невозможно. У малоформатного мышления есть только «я», у него нет категории «мы».