По зову природы актёрской

Кумиры

20.05.2018 00:10

Мы знаем Алексея Гуськова по ролям в фильмах «Волкодав», «Классик», «Мусорщик», «Рагин», по роли Никиты Голощёкина из сериала «Граница. Таёжный роман»… Но это в прошлом. За последние несколько лет актёру удалось по-настоящему заблистать на съёмочных площадках Европы. Его фильм «Концерт» получил национальную итальянскую кинопремию «Давид ди Донателло» (итальянский аналог «Оскара»). Недавно он сыграл Папу Римского Иоанна Павла Второго опять-таки в итальянской картине «Он святой, он человек», снялся в фильме Дэнниса Берри «Мата Хари». А потом ёще десяток фильмов, но уже на родине.

Алексею Гуськову 20 мая исполняется 60 лет. В интервью «Театралу» актёр рассказал о том, как русские анекдоты понимают за границей, чему он учится у своих студентов и зачем он решил освоить «смежную профессию».

– Последние годы вы много снимаетесь в Европе. Что вы там для себя открыли?

– Очень много. Во-первых, я стал много ездить, окунулся в другую культуру. Не как турист, а как «работник» познакомился с французами, итальянцами, с их повседневной жизнью. Это фантастически интересно! А с фильмом «Концерт» где только не был, начиная от их вотчины в Каннах до Токио и Рима, а потом в обратном направлении. Поверьте, встречаться с публикой – это самое-самое интересное из всех занятий. Если бы я был олигархом, то в какой-то момент, посчитав, что всё, уже хватит денег (так бывает – что хватит!), я бы, знаете, занимался только благотворительной деятельностью и путешествовал по миру. Бесконечно. Учил бы языки, общался… Язык – это невероятная штука!

– Мы всё время говорим и слышим: «великая русская школа перевоплощения», «система Станиславского»… Французы, немцы, итальянцы сильные партнёры?

– Природа актёрская везде одинакова. Хороший артист играет хорошо, а средний артист – средне и т. д. И действительно, русская актерская школа превосходна. Мы многое можем сделать глубже, лучше и быстрее, чем они. Но у иностранных артистов – свои плюсы.

– Вы как-то признались, что вас поразила их реакция на русские анекдоты…

– Нам было легче всего найти контакт, рассказывая анекдоты. Я упражнялся в этом на съемках, и нас, как партнёров, это сближало. Вообще юмор, наверное, самая сложная вещь для понимания. Потому что природа трагического – понятна, она одинакова для всех. Могу сказать, что из десяти «рашен джок» итальянец смеялся раз семь, француз – пять, англичанин – два раза. Такая странная природа! Но и, соответственно, с их стороны, вероятно, тоже была какая-то забавная статистика: что мне, русскому, смешно, а что нет. Вообще люди хотят смеяться. И я заметил: если ты нащупал эту точку соприкосновения в юморе, понял то, над чем собеседник улыбается, ты чуть-чуть становишься ближе.

– Зрители вас любят за роли в лентах «Граница. Таёжный роман», «Мусорщик», «Классик», «Рагин», «Отец»… Есть в вашей памяти «роли, которые забыть невозможно»?

– Только, если напоминают… Я искренне говорю: как только картина выходит на экран, я про неё сразу забываю. Я свое дело сделал, а дальше уже зритель судит, как я это сделал. Ничего нет позади. Есть то, что сейчас.

– Судя по всему, для России в очередной раз настали нелёгкие времена. Что лично вам необходимо для комфорта? Без чего не можете и не хотите обходиться?

– Да я сейчас больше ценю «поле» вокруг. Это не связано с комфортом. Знаете, как говорят: «Он не любил ситуации, где было применено насилие над его природой». Вот чем дальше, тем дольше я стараюсь избегать ситуаций, где мне приходится себя ломать, где мне нужно быть не собой. Валерий Семенович Фрид в годы перестройки вырастил фактически всех сегодняшних сценаристов. Его дом был открыт всегда, туда приходили не только его ученики, но и друзья учеников, друзья друзей. Удивительный человек! Я провел с ним столько времени… Когда расставались, я ведь видел, как он со всеми прощался, а кому-то, улыбнувшись, говорил: «Спасибо. Но мы с вами виделись последний раз!» И ничего в этом унизительного и оскорбительного не было. Это и называется, наверное, уважение себя, своих принципов и своей территории, своего личного пространства. Иначе тебя просто растащат, раздербанят на огромное количество кусочков. Ведь, по большому счету, кроме родных и совсем близких, никого не интересует, какой я и что у меня болит. Воспринимают через свои представления, через роли, через… слово такое «имидж». И так со мной пытаются строить отношения. А это в корне неверно.

– На одном из зрительских форумов прочитал такую фразу: «Герои Алексея Гуськова сексуальны и обладают фантастическим обаянием…» И похожих оценок там множество. Приятно ощущать себя кумиром российских женщин?

– Если честно, я вообще об этом не думаю. А то, что мои персонажи нравятся женщинам, – замечательно. Я – мужчина и должен нравиться прекрасной половине зрительного зала. И то, что узнают на улицах, улыбаются, автографы просят – это хорошо. Надо же понимать, что поклонники – часть профессии. И не самая худшая, кстати…

7 стр. «ДД» №20 (12.708), 17 – 23.05. 2018