«Сам себе современник»

Игорь Костолевский всю жизнь борется со своей профессией, рассказывает Ксения Ларина на сайте «Знаменитости». Артистическая «дольче вита» явно не для него. Он слишком мужчина. Действительно, как возможно соединить чувство собственного достоинства, самоуважение и гордость с этим невыносимым грузом постоянной зависимости, зависимости от всего – от режиссёров, от обстоятельств, от моды на типажи, от везения, от культурного контекста времени? Костолевский выбрал себе профессию «на сопротивление» – и вот уже 45 лет выходит на сцену Московского театра имени Маяковского. Как настоящая звезда. Под аплодисменты.

Кино его открыло, это все знают. Как он лихо скакал на лошади, никогда до этого не скача, как бегло говорил по-французски, не понимая ни одного слова, – так «Звезда пленительного счастья» стала его личной звездой на долгие годы. До сих пор ни одно интервью не обходится без ностальгического вопроса про поручика Анненкова, того самого «кавалергарда», век которого оказался долог-долог-долог. Популярность была бешеной: девочки у подъезда, письма мешками, обложки советского глянца, календари, открытки от бюро пропаганды советского киноискусства, творческие встречи, записки из зала…

Второй звёздный заплыв, ещё круче, чем первый, случился в телевизоре, – комсомольский сериал с детективным сюжетом и воспитательным уклоном «И это всё о нём» побил все рейтинги (не было такого слова!) и почти догнал по популярности непобедимые «Семнадцать мгновений».

Можно себе представить, ЧТО по этому поводу говорил главный режиссёр Театра имени Маяковского Андрей Александрович Гончаров, который к кинокарьерам своих артистов относился… как относятся к этому сомнительному бизнесу все главные режиссёры. Короче, ролей в театре у Костолевского не было.

Но вдруг случилась «Чайка». «Чайку» поставил Александр Вилькин. Евгения Симонова в роли Нины, Татьяна Доронина в роли Аркадиной, Игорь Охлупин – Тригорин. Роль Треплева репетировали двое – Леонид Трушкин и Игорь Костолевский. На премьеру вышел Костолевский. Это был поразительный спектакль. Тонкий, чувственный, эмоционально открытый. Это была история о человеческих потерях, о предательстве, о несовпадениях, что корёжат и уродуют нашу жизнь. Треплев – пожалуй, первая трагическая роль Костолевского. И первая зрелая актёрская работа – с неё начался новый отсчёт времени. Потому что следующим был Кинг в новой драме (как сказали бы сегодня) «Смотрите, кто пришёл!» Владимира Арро в постановке Бориса Морозова.

Известно, что все комики мечтают о Гамлете, а трагики – о водевилях. Костолевский не исключение. Он обожает комедийные роли, чувствует себя в них абсолютно свободно, хулиганит, импровизирует, издевается над своей красивостью как может. Когда Сергей Арцибашев начал репетировать «Мёртвые души», Костолевский на все вопросы о распределении ролей либо загадочно улыбался, либо отвечал и вовсе непонятно: «Да вы упадёте, когда узнаете». Упасть не упали, но шок в зрительном зале был, когда из чёрной норы неожиданно выползло косматое существо неопределённого пола и зашамкало беззубым ртом: «А вы што, гусара ожидали увидеть?» «Это Костолевский?» – шуршал возбуждённый зал, не веря своим глазам, шелестел программками и долго ещё приходил в себя, постанывая от потрясения: «Это Костолевский!..» Костолевский относится к своему персонажу с трогательной нежностью, с наслаждением гримируется, подолгу изучает его старушечье жалостливое личико в зеркале и всегда говорит о нём ласково «мой Плюшкин».

Путешествие по его театральным ролям лишний раз демонстрирует необъятную широту его актёрского диапазона – это киношники загнали его в узкий душный коридор типажа, примитивного социального героя, даже не неврастеника, что особенно обидно! Хорошо, когда на пути вдруг встретится парадоксальный режиссёр Михаил Козаков. И тогда появится настоящий телешедевр «Безымянная звезда», с нелепым провинциальным романтиком учителем Мирою, влюбившимся в заезжую столичную красотку и открывшим перед нею целый мир своего неба. Но таких встреч в удачливой, казалось бы, киносудьбе Игоря Костолевского – единицы.

То ли дело театр – там есть тяжелейший Иван Карамазов, там есть совершенно неприличный Аполлон в штайновской «Орестее», там есть Двойник Антонена Арто в эксперименте Валерия Фокина, там есть обожаемые «мужские» диалоги с другом и любимым партнёром Михаилом Филипповым («Загадочные вариации» и «Арт»)… Там есть принц Уэльский в «Кине IV» Горина – человек, живущий не свою жизнь, стремившийся к абсолютной свободе, а получивший абсолютную власть, которая не приносит ни счастья, ни покоя, ни любви. Единственное место, где он чувствовал себя абсолютно счастливым и свободным, – это театр. А единственным и самым преданным другом принца был актёр, существо, по определению, ветреное и ненадёжное.

Игорь Костолевский самим фактом своего столь долгого и достойного существования в мире закулисья опровергает расхожее утверждение о том, что артист – профессия женская. В нём нет дешёвого кокетства, самолюбования и нарциссизма, распространённых в актёрской среде, он относится к своей карьере с большой долей иронии и чётко понимает разницу между ремеслом и вдохновением. Посмотрите в телевизор: вон он опять бежит куда-то с пистолетом, обнимает очередную красотку с круглой попкой и надутыми губками, ловко перепрыгивает с крыши на крышу, не теряя ни очков, ни шляпы, легко переходя с итальянского на французский.

А вы говорите – семьдесят.

Костолевскому именно столько. Большой юбилей у актёра 10 сентября…